Великий переход

Порхать-парить, медузы не устали
Горит-блестит сквозь крышу небосвод,
Я уксус лью горячими устами,
И делаю последний переход.

Лежит земля помятым бутербродом,
Луной умылась изгородь домов.
В дыму король, сокрытого народа
Пасёт огнями сумрачных коров.

Их молоком полны сосцы-присоски,
Роняют яд их острые рога.
Ах, кайф ручьём…Ох, ломки отголоски…
Их эйфории сонная река,

В меня вольётся ризы разрывая,
Разрежет сердце болью пополам,
И кровь, ладонью с носа утирая,
Бубню-шаманю северным богам.

В моём мешке трухою мухоморы,
Лишайник жгучий, пакля-бирюза,.
Читать дальше

Каждое утро, уже два года, я встречаю на улице девушку, которую все хотят выебать,
а мне не до сук… Но сегодня я принял решение и подошёл к ней, и прочитал ей стихотворение Ивана Бунина, да просто растерялся. А она, положив мне на плечо руку, сказала, что уже два года, знает, что я хочу её выебать, и ей нравится, что мы встречаемся каждое утро и смотрим друг на друга во все глаза, останавливаемся на мгновение, и уходим в разные стороны…

Черный бархатный шмель, золотое оплечье,
Заунывно гудящий певучей струной,
Ты зачем залетаешь в жилье человечье
И как будто тоскуешь со мной?

За окном свет и зной, подоконники ярки,
Безмятежны и жарки последние дни,
Полетай, погуди — и в засохшей татарке,
На подушечке красной, усни.

Не дано тебе знать человеческой думы,
Что давно опустели поля,
Что уж скоро в бурьян сдует ветер угрюмый
Золотого сухого шмеля!

И опять разрываясь, моргая, барахтаясь, вплавь, как по маслу… вода, с одиночеством сонным – любовь.
Перепутанной ниткой, и в мышцах узлом, серой кошкой хромой, битой птицей и жаждой подлунной и алчущей самкой, да жалостью горькой – любовь
Кругосветки чертя, чертыхаясь, и маски-персоны, и идолы в ступе все кости толкут, только мне бы любовь,
И в вигваме звезда, задрожала на тонких ногах, лопарёнок выл Сампа в солёных снегах, рыбу в печку, раскосые вёсла, забытые лодки – любовь,
А Никола чернеет в копчёном углу, отойди от окна, а то вены порежу, повешусь, исторгнусь из Я, только всё же… написано кровью любовь,
Может в платьице белом… кромешная ночь и молчанье средь сосен, горячка, да что ж онемел, я, дрожим как осина – любовь,
На забытой скамеечке в клёнах, где в темечко дятел, кукушка под сердце – мой пульс, да, а губы как ртуть, что пшеница, что нож…
Я не верил, что плоть существует, тела они святы и всё поцелуями мерил горящую, нежную
грудь, обретая такую занозу – любовь,
Что мне в городе с водкой, идеи Платона и Канта, с большой погремушкою маковой, вон тот пустой и тяжёлый, за сучкою стелиться с хрипом киношным и йогуртом сопли – любовь
Ну конечно Иван Алексеевич, третий из всех гитаристов сурьёзных, в тельняшке замызганной – это же братцы, с блевотиной пьяной, чесотка под ногтем – любовь!
В стылом тамбуре, горло продрал табаком, в жёлтых пальцах сто линий фонарных, и ночь проболтать с незнакомым тебе человеком и больше не видеть его на планете, конечно, великая сила – Любовь.
Лот ли Лотреамон или Леннон какой-то, да чтоб они делали, если б не это… к чему ноумены, когда б раболепия боль из разбитых колен не ласкала любовь,
И, есть ли тот выбор, который мы сделали, сделаем или застынем, и нас воссоздаст или жёстко осудит, вот здесь, на земле, у порога большой переправы — ликующим ликом Любовь?!
Эй, наждачно-корундовый ветер, сорви мою кожу и дай мне страх Божий укрыть мою тлю, мою вонь, бесхребетность – дай просто, простую Любовь,
И летящим скорлупам, разбитым орехам, разбрызганным нервам, холодным моторам, былинкам иссохшим, на вечные веки… во веки Любовь,
Да, и всем провороненным и отсыревшим, в ямах растаявшим с вешней водой, бытием, захлебнувшимся и бесконечно кого-то любившим, и кем-то безумно любимым – с Любовью святою и только без ночи, навеки Любовь.
Что же мне, где, куда, и когда, и пока все любимые спят – проживаю, теряю, с трудом обретаю
и сердце надорвано, бешеной гонкой за окнами город, не спиться – Любовь.
Вот опять обрываясь, шарахаясь, как полоумный, по памяти, по пустырям….
И опять изменяясь, измерил собой эту ночь….

В этот вечер я проводил тебя и ехал домой, и осень была умытой и радость была звенящей и мир новым.
В этот вечер стало понятно, что все сошли с ума и страдают.
Я накупил в супермаркете всяких полезных товаров: зубочисток, батареек, щёток, консервных ножей,
презервативов, компакт дисков и прочей мелочи и начал раздавать людям на кассе -никто не отказался.Охранник который подталкивал меня в спину к выходу, с радостью забрал водяной пистолет…

Мастер и слуга

В мой сумрак, мастер покупает уставшим людям, разные полезные штуки,
Фломастеры, сидидиски, крем с перцем, чтобы мазать озябшие руки,
Чёрные колготки, банки для чеснока, чипы для говорящих игрушек,
Селёдочницы, перманентные чернила, пластмассовый горошек для погремушек,
И он точно знает непотребность каждого — вычурность всякой таящейся твари,
Резко ставит на горящие угли раком и оставляет только боль, чтобы помнили, верили, знали…
Что за порогом любовь не ждёт, не рисует пируэты, не тонет в привычной тине,
Его мимы-слуги карячатся, подсказывают. Всё пройдёт,но ты должен участвовать в его пантомиме —
Ловить триппер, беременеть,грустить-смеяться, рассыпать пластик-горошек под ноги прохожим,
Хотя он честен, не изворачивается, не лебезит и не врёт, целует любимых и бьёт обидчикам рожу.
Мой мастер, иногда чёрный квадратный ужас — у него даже шлейф из Тайпея,
Он конфигурирует вечность, он любит всех,так сладко, как и я не умею.
А, я сегодня ночью средь ночи очнулся, глотнул тумана и выключил весь этот омут,
Я буду живым с тобой, день такой тёмный, я сожгу своё сердце -не могу по другому.

Я наблюдаю…

Я наблюдаю, как пушистый паучок
Плетёт в дупле гнилого дуба нить.
Та сеть прозрачна и тонка, как шёлк,
А он всё дальше продолжает вить…
Я наблюдаю ветра тот порыв,
Который только гнёт всё под себя.
А паучок, собрав остатки сил,
Ту паутинку вьёт, её любя.
И кто-то камень кинул в то дупло!
Безжалостно, жестокою рукой!
и те прозрачные надежды, что он плёл
Построить тяжело, разрушить — враз легко!
Так мы пытались, помнишь той порой,
Сплести любовь, чтобы была картина.
Так наши чувства лучшие с тобой
оборвались, как эта паутина.

Играю судьбами людей.
Марионетки на руках.
Внушаю сладостных побед.
Внушаю ситуаций крах.
Играю лентой жизни я
И сыплю бисером слова.
И рассуждаю одиноко: чужие жизни собрала.
Судьбу чужую подменю,
На ту, с чьей веселей играть.
Чужим сомнения внушу,
Но вновь спокойно лягу спать.
Играю судьбами людей.
Так долго, что пора отбой!
Но только не могу своей — Моя судьба играет мной.

Распяли, разбросали и забыли
Свои надежды, что высиживали годы.
Оставили, закрыли, отпустили,
Попрятались, как от плохой погоды.
Услышали, запомнили, украли
Чужую новость и чужую радость.
Воодушевились, отряхнули, подобрали
Чужих идеи легче и не в тягость.
И закружилось, понеслось, запело!
Шальное сердце, легкая удача!
Всё получилось, удалось и загорелась
Жизнь, в которой никогда не плачут!
… Очерственели, поросли, окаменели
Надежды, что когда-то отпустили.
Мечты, что в детской памяти хранили
Распяли, разбросали и забыли…
сентябрь 2007
Читать ещё

Я просила лишь только о малом
Не сжимать мое сердце в тиски
Я просила о малом — о главном
Просто жить без душевной тоски
Я ж просила, ну вспомни, просила
Пусть не часто, но хоть иногда
И молитвы Твои изучила,
Чтоб меня понимал Ты всегда
Я просила лишь узкую тропку
Пусть одну, но спокойную дать,
А Ты ставишь меня на распутье
Из семи пыль-дорог выбирать
Одиночества каплю просила.
Близких-только лишь узенький круг,
А Ты тысячи лиц все мне даришь
То ль палач, то ли враг, то ли друг.
Я просила не резать мне крылья,
Чтоб порой полетать в грустный час,
Но Ты дал мне большие и сильные — Не могу приземлиться сейчас.
Я просила Тебя, не как Бога,
А как воздух, которым дышу.
Ты прослушал, мне надо не много
Больше я ни о чем не прошу.

Гудит завод, шагают октябрята, шуршит под башмаком осенний лист, а мама Генку повела куда-то анализы сдавать на яйца глист. У мамы голос тверд, а график точен, с ней спорить абсолютно ни к чему. Конечно, Генка маму любит очень, но не взаимно, кажется ему. В родном дворе друзья играют в прятки. Кругом висят плакаты: «Миру — мир!» Мороженщица толстая в палатке румяным детям продает пломбир. Палатка — по пути, палатка прямо, во рту скопилась горькая слюна: «Пломбир! Давай пломбира купим, мама!» «Я запрещаю», — говорит она.
Читать дальше

Сегодня

Сегодня многое могла бы осознать,
Но до сознания не достает чуть-чуть
Сегодня я могу все потерять.
И именно сегодня все вернуть
Сегодня точку выхода могу найти
Сегодня чувства разом все ослепли.
Сегодня щелкнув каблуком могу уйти
Сегодня же остаться так нелепо.
Сегодня одиночество могу принять
Сегодня в душу поселить чужих,
Сегодня близких на руке пересчитать
Иль обозвать друзьями всех иных
Сегодня могу белое любить,
Сегодня черное-всё лучше надевать.
Сегодня бога о прощении молить!
Сегодня к черту ненавистников послать!
Сегодня все могу от мала до велика
Сегодня жизнь меня немало покоробит
Сегодня принесет кораллы моря,
Но именно сегодня всё не происходит…
3,03,07

Моя душа.
Необузданную душу
Так нетрудно потерять
От того. что ей лишь нужно
В темном небе пропадать.
Ей коварные напевы
Сладки нежны и милы
А железные оковы
Хоть убей, но не нужны.
И томится на пустынях
На просторе бытия
Не горит и не остыла
У души лишь только «я».
Да!Таких крылатых птиц
В клетку нАсильно сажать.
Даже пусть не в золотую,
Лишь бы только не летать.
Но бродя, шаля повсюду
От реалий отвернулась
А моля глоток свободы,
Полной чашей захлебнулась.
3,07,09

***

Как едки яды,
Те, что я спиваю
Те, что из золотого кубка подают
И ненавистны взгляды,
Те, что мне бросают
А на губах улыбку стерегут.
И тяжелы слова,
Что на легке мне дарят
А камень тот и Богу не поднять.
Но люди так устроены бывает
И можно тяжесть близкому отдать.
И всё легко,остались только мысли
Что с временем «по полочкам» пылятся,
Но время зло, и как не прячь обиды
Они в душевном хаосе томятся.
7,04,09

***
На Новый год мы зажигаем ёлки.
Горят гирлянды вечером и днём.
Забыли мы, что свечи, вата и пластмасса
Воспламеняться могут пламенным огнём.
***

И чтоб не случилось пожара
Даём наши советы водителям:
Не стоит бензином бак заправлять
С работающим двигателем.
***