ЛЮБОВЬ?!
И опять разрываясь, моргая, барахтаясь, вплавь, как по маслу… вода, с одиночеством сонным – любовь.
Перепутанной ниткой, и в мышцах узлом, серой кошкой хромой, битой птицей и жаждой подлунной и алчущей самкой, да жалостью горькой – любовь
Кругосветки чертя, чертыхаясь, и маски-персоны, и идолы в ступе все кости толкут, только мне бы любовь,
И в вигваме звезда, задрожала на тонких ногах, лопарёнок выл Сампа в солёных снегах, рыбу в печку, раскосые вёсла, забытые лодки – любовь,
А Никола чернеет в копчёном углу, отойди от окна, а то вены порежу, повешусь, исторгнусь из Я, только всё же… написано кровью любовь,
Может в платьице белом… кромешная ночь и молчанье средь сосен, горячка, да что ж онемел, я, дрожим как осина – любовь,
На забытой скамеечке в клёнах, где в темечко дятел, кукушка под сердце – мой пульс, да, а губы как ртуть, что пшеница, что нож…
Я не верил, что плоть существует, тела они святы и всё поцелуями мерил горящую, нежную
грудь, обретая такую занозу – любовь,
Что мне в городе с водкой, идеи Платона и Канта, с большой погремушкою маковой, вон тот пустой и тяжёлый, за сучкою стелиться с хрипом киношным и йогуртом сопли – любовь
Ну конечно Иван Алексеевич, третий из всех гитаристов сурьёзных, в тельняшке замызганной – это же братцы, с блевотиной пьяной, чесотка под ногтем – любовь!
В стылом тамбуре, горло продрал табаком, в жёлтых пальцах сто линий фонарных, и ночь проболтать с незнакомым тебе человеком и больше не видеть его на планете, конечно, великая сила – Любовь.
Лот ли Лотреамон или Леннон какой-то, да чтоб они делали, если б не это… к чему ноумены, когда б раболепия боль из разбитых колен не ласкала любовь,
И, есть ли тот выбор, который мы сделали, сделаем или застынем, и нас воссоздаст или жёстко осудит, вот здесь, на земле, у порога большой переправы — ликующим ликом Любовь?!
Эй, наждачно-корундовый ветер, сорви мою кожу и дай мне страх Божий укрыть мою тлю, мою вонь, бесхребетность – дай просто, простую Любовь,
И летящим скорлупам, разбитым орехам, разбрызганным нервам, холодным моторам, былинкам иссохшим, на вечные веки… во веки Любовь,
Да, и всем провороненным и отсыревшим, в ямах растаявшим с вешней водой, бытием, захлебнувшимся и бесконечно кого-то любившим, и кем-то безумно любимым – с Любовью святою и только без ночи, навеки Любовь.
Что же мне, где, куда, и когда, и пока все любимые спят – проживаю, теряю, с трудом обретаю
и сердце надорвано, бешеной гонкой за окнами город, не спиться – Любовь.
Вот опять обрываясь, шарахаясь, как полоумный, по памяти, по пустырям….
И опять изменяясь, измерил собой эту ночь….
Перепутанной ниткой, и в мышцах узлом, серой кошкой хромой, битой птицей и жаждой подлунной и алчущей самкой, да жалостью горькой – любовь
Кругосветки чертя, чертыхаясь, и маски-персоны, и идолы в ступе все кости толкут, только мне бы любовь,
И в вигваме звезда, задрожала на тонких ногах, лопарёнок выл Сампа в солёных снегах, рыбу в печку, раскосые вёсла, забытые лодки – любовь,
А Никола чернеет в копчёном углу, отойди от окна, а то вены порежу, повешусь, исторгнусь из Я, только всё же… написано кровью любовь,
Может в платьице белом… кромешная ночь и молчанье средь сосен, горячка, да что ж онемел, я, дрожим как осина – любовь,
На забытой скамеечке в клёнах, где в темечко дятел, кукушка под сердце – мой пульс, да, а губы как ртуть, что пшеница, что нож…
Я не верил, что плоть существует, тела они святы и всё поцелуями мерил горящую, нежную
грудь, обретая такую занозу – любовь,
Что мне в городе с водкой, идеи Платона и Канта, с большой погремушкою маковой, вон тот пустой и тяжёлый, за сучкою стелиться с хрипом киношным и йогуртом сопли – любовь
Ну конечно Иван Алексеевич, третий из всех гитаристов сурьёзных, в тельняшке замызганной – это же братцы, с блевотиной пьяной, чесотка под ногтем – любовь!
В стылом тамбуре, горло продрал табаком, в жёлтых пальцах сто линий фонарных, и ночь проболтать с незнакомым тебе человеком и больше не видеть его на планете, конечно, великая сила – Любовь.
Лот ли Лотреамон или Леннон какой-то, да чтоб они делали, если б не это… к чему ноумены, когда б раболепия боль из разбитых колен не ласкала любовь,
И, есть ли тот выбор, который мы сделали, сделаем или застынем, и нас воссоздаст или жёстко осудит, вот здесь, на земле, у порога большой переправы — ликующим ликом Любовь?!
Эй, наждачно-корундовый ветер, сорви мою кожу и дай мне страх Божий укрыть мою тлю, мою вонь, бесхребетность – дай просто, простую Любовь,
И летящим скорлупам, разбитым орехам, разбрызганным нервам, холодным моторам, былинкам иссохшим, на вечные веки… во веки Любовь,
Да, и всем провороненным и отсыревшим, в ямах растаявшим с вешней водой, бытием, захлебнувшимся и бесконечно кого-то любившим, и кем-то безумно любимым – с Любовью святою и только без ночи, навеки Любовь.
Что же мне, где, куда, и когда, и пока все любимые спят – проживаю, теряю, с трудом обретаю
и сердце надорвано, бешеной гонкой за окнами город, не спиться – Любовь.
Вот опять обрываясь, шарахаясь, как полоумный, по памяти, по пустырям….
И опять изменяясь, измерил собой эту ночь….
0 комментариев