Постмодернистский анекдот
«Щёлк!»
Короче, дело такое, богадельня. В ней столовая – старички, бабки сидят, кашку манную трескают. Вдруг, открывается дверь, заходит бугай. На репе под глазом синяк, костяшки на руках об кого-то сбиты. И, такой, к бабуське какой-то подсаживается. Пододвигает к себе её тарелку и хлебает кашу. Ну, понятно, старички в ауте, а сказать ничего не могут, на костяшки сбитые поглядывают и молчат. А он, короче, бабкину кашу прикончил и к другой пересаживается. Те, что поглупее, всё так же в ауте, а поумнее на свою кашу налегают. Бугай, значит, половину старичков обошёл, скатёркой утерся, рыгнул и вышел. Старики молчат. Ну, и тут самого бойкого прорвало, мол: «При Сталине такого не было!» И какая-то грымза в учительских очёчках ему поддакивает: «Да, да. К старикам индивидуальный подход был!» И тут, щёлк! Открывается дверь, заходят четверо в чёрных бушлатах с наганами, а за ними Сталин в шинельке. Двое с наганами у дверей остались, а другие двое старичка какого-то из-за стола подняли, нагнули, мордой, тьфу ты, лицом в кашу, штаны ему приспустили. Сталин тоже штаны приспустил, подходит и начинает старичка отоваривать по первое число. Старики все, не то что в ауте, челюсти у всех до пола отвалились. Сталин приметил, что все на него вылупились, стушевался: «Нэ бэспакойтысь, таварыщи, я к каждому падайду, в ындывидуальном порадке!» А в конце зала сидит, такой, старик. Ну, и типа не понимает, что это всё на самом деле происходит. Короче, он и говорит: «Слава Богу, мол, мы от всего этого избавились. Сейчас такое уже не повториться». И только он это сказал, четверо в бушлатах и Сталин исчезли. Тот, которого Сталин…, кое-как натянул штаны и, чтобы его снова не вычислили, ковыляя, пересел со своей тарелкой к тому, что в конце зала. И тут, щёлк. Заходят два Сталина и с ними бугай со сбитыми костяшками. Один Сталин сразу пошёл смотреть между столов, а второй народ успокаивает: «Мол, нэ бэспакойтэсь, гражданэ.» Заприметил в конце зала знакомую морду, ой, тьфу ты, лицо, перепачканное кашей, и говорит: «Ми вот к таварищу.»
Подошли два Сталина к бедолаге, лицом его, стало быть, в кашу, штаны ему так вежливо приспустили, а тут и бугай со сбитыми костяшками подруливает. А старички притихли и кашку едят, ну ладно ещё, когда Сталин, с ним-то поговорить можно было, а с этим, со сбитыми костяшками, только вякни. А того, что с самого начала сидел в конце, от такого зрелища пот прошиб. Сталины-то по ошибке старика к нему в тарелку запихнули, вот так как-то, забавно получилось. Вот поэтому тот, что с самого начала сидел и говорит: «Ну, нет, ребята. Вот такого точно при Сталине не было». И двух Сталиных с бугаём как ветром сдуло. Тот, что лицом то в каше, он даже слова не сказал, так под стол и съехал. А тот, который с ним за столом сидел, смекнул, что если этого, с мордой в каше, не увидят, то за него, уж точно, возьмутся. И он давай того поднимать. А тут, щёлк. Заходят три бугая, знакомой морды в каше не видят, то есть лица, но там где оно, в смысле лицо, сидело, чей-то зад вихляет.
– А Сталин то где?
– Какой Сталин.
– Ну, там Сталин ещё был!
– Разве был? А, ну точно, Сталин. Тьфу ты, вот дурак, весь анекдот испортил. Я же анекдот рассказываю вам, понимаете, а-нек-дот!
– Попробовал бы ты, мудак, этот анекдот при Сталине рассказать…
Кулуарный анекдот
Группа людей сидит полукругом перед рассказчиком. Сам он присел на корточки, покуривает цигарку и щурясь рассказывает:
— И, вопщим, падхажу к ней. А она-то в самом соку, согнулась стало быть и бельишко евойное стирает. А я, знащит, незаметненько так с тылу и на карталыгу её и давай, знащит, глину то мешать. Она, стало быть, «А!», а я «х.й на!» и пятернёй, знащит, по ляхе, шоб знала хто тут мужик. А ляшка скользкая, так я, знащит, как трактор пру, да так, шо она в голос мычит. Ну и я туда, сюда и на боковую отдыхать, цигарку и закурил, мурлычу как котяра.
Молчание. Поднимается девушка, осматривает собравшуюся аудиторию на случай если кто-то ещё хочет что-либо сказать, и первой проявляет инициативу:
— Зина Иванова, «Пионерская правда», у меня вопрос…
Короче, дело такое, богадельня. В ней столовая – старички, бабки сидят, кашку манную трескают. Вдруг, открывается дверь, заходит бугай. На репе под глазом синяк, костяшки на руках об кого-то сбиты. И, такой, к бабуське какой-то подсаживается. Пододвигает к себе её тарелку и хлебает кашу. Ну, понятно, старички в ауте, а сказать ничего не могут, на костяшки сбитые поглядывают и молчат. А он, короче, бабкину кашу прикончил и к другой пересаживается. Те, что поглупее, всё так же в ауте, а поумнее на свою кашу налегают. Бугай, значит, половину старичков обошёл, скатёркой утерся, рыгнул и вышел. Старики молчат. Ну, и тут самого бойкого прорвало, мол: «При Сталине такого не было!» И какая-то грымза в учительских очёчках ему поддакивает: «Да, да. К старикам индивидуальный подход был!» И тут, щёлк! Открывается дверь, заходят четверо в чёрных бушлатах с наганами, а за ними Сталин в шинельке. Двое с наганами у дверей остались, а другие двое старичка какого-то из-за стола подняли, нагнули, мордой, тьфу ты, лицом в кашу, штаны ему приспустили. Сталин тоже штаны приспустил, подходит и начинает старичка отоваривать по первое число. Старики все, не то что в ауте, челюсти у всех до пола отвалились. Сталин приметил, что все на него вылупились, стушевался: «Нэ бэспакойтысь, таварыщи, я к каждому падайду, в ындывидуальном порадке!» А в конце зала сидит, такой, старик. Ну, и типа не понимает, что это всё на самом деле происходит. Короче, он и говорит: «Слава Богу, мол, мы от всего этого избавились. Сейчас такое уже не повториться». И только он это сказал, четверо в бушлатах и Сталин исчезли. Тот, которого Сталин…, кое-как натянул штаны и, чтобы его снова не вычислили, ковыляя, пересел со своей тарелкой к тому, что в конце зала. И тут, щёлк. Заходят два Сталина и с ними бугай со сбитыми костяшками. Один Сталин сразу пошёл смотреть между столов, а второй народ успокаивает: «Мол, нэ бэспакойтэсь, гражданэ.» Заприметил в конце зала знакомую морду, ой, тьфу ты, лицо, перепачканное кашей, и говорит: «Ми вот к таварищу.»
Подошли два Сталина к бедолаге, лицом его, стало быть, в кашу, штаны ему так вежливо приспустили, а тут и бугай со сбитыми костяшками подруливает. А старички притихли и кашку едят, ну ладно ещё, когда Сталин, с ним-то поговорить можно было, а с этим, со сбитыми костяшками, только вякни. А того, что с самого начала сидел в конце, от такого зрелища пот прошиб. Сталины-то по ошибке старика к нему в тарелку запихнули, вот так как-то, забавно получилось. Вот поэтому тот, что с самого начала сидел и говорит: «Ну, нет, ребята. Вот такого точно при Сталине не было». И двух Сталиных с бугаём как ветром сдуло. Тот, что лицом то в каше, он даже слова не сказал, так под стол и съехал. А тот, который с ним за столом сидел, смекнул, что если этого, с мордой в каше, не увидят, то за него, уж точно, возьмутся. И он давай того поднимать. А тут, щёлк. Заходят три бугая, знакомой морды в каше не видят, то есть лица, но там где оно, в смысле лицо, сидело, чей-то зад вихляет.
– А Сталин то где?
– Какой Сталин.
– Ну, там Сталин ещё был!
– Разве был? А, ну точно, Сталин. Тьфу ты, вот дурак, весь анекдот испортил. Я же анекдот рассказываю вам, понимаете, а-нек-дот!
– Попробовал бы ты, мудак, этот анекдот при Сталине рассказать…
Кулуарный анекдот
Группа людей сидит полукругом перед рассказчиком. Сам он присел на корточки, покуривает цигарку и щурясь рассказывает:
— И, вопщим, падхажу к ней. А она-то в самом соку, согнулась стало быть и бельишко евойное стирает. А я, знащит, незаметненько так с тылу и на карталыгу её и давай, знащит, глину то мешать. Она, стало быть, «А!», а я «х.й на!» и пятернёй, знащит, по ляхе, шоб знала хто тут мужик. А ляшка скользкая, так я, знащит, как трактор пру, да так, шо она в голос мычит. Ну и я туда, сюда и на боковую отдыхать, цигарку и закурил, мурлычу как котяра.
Молчание. Поднимается девушка, осматривает собравшуюся аудиторию на случай если кто-то ещё хочет что-либо сказать, и первой проявляет инициативу:
— Зина Иванова, «Пионерская правда», у меня вопрос…
29 комментариев
в сравнении с некоторыми постами-сама невинность
;-)
Согласен, инди — правильнее. Любители часто создают несколько виртуалов, каждый из которых может отражать определённую сторону личности хозяина.
чтоб публика плюнуть вам а рыло могла!
— Подойдите к столу и меня не бойтесь, но выключите свет!
Они выключили свет и подошли к столу. На столе лежала записка. Один человек из команды начал ее читать. Там было написано: "Кто увидит мой затылок, тот умрет."
Череп мгновенно повернулся затылком к тому человеку, и тот умер. Тогда команда кинулась ловить его, но он залетел под кровать, и его нельзя было оттуда вытащить.
Вдруг открылась дверь, и из соседней комнаты вылетела Смерть. Она бросилась сначала на одного человека и задушила, потом на другого и тоже задушила. Тогда Врунгель подбежал к ней и сорвал фату со Смерти. Она сразу же умерла.
И тут из-под кровати вылетел череп и стал бросаться на людей и вцепляться им в горло. Люди умирали. И тогда Врунгель выхватил саблю и разбил череп на половинки.
Череп разделился на 2 части, но снова сразу соединился. Тогда Врунгель крикнул:
— Я знаю, как его убить! Он разрубил череп на две части, а затем разрубил поперек его, и сразу череп умер. Тогда Врунгель с оставшимися товарищами вышел из этого дома.